«В этом странном новом месте были времена года, но не солнца и снега.
Времена года из камня, поднимавшегося и опускавшегося, как волны.
Времена устройства и роста, безумия и хаоса.
Времена рождения и разложения, которые казались не связанными с причиной».

Недавно я бы сказала тебе, что карты являются прекрасным сплавом науки, волшебства и воображения. Что мне нужно всего лишь изобразить место, чтобы проложить туда дорогу.

Я относилась к ним как к ожидающему нас раю, но оказалось, что карты больше походят на аппетитный кусочек сыра в мышеловке. Пусть охотник и исчез, но его ловушки остались.

Я долго полагала, что порча — это уникальный феномен Рэкласта, но достаточно лишь мельком взглянуть на любую из земель Атласа, чтобы убедиться: там происходит нечто пугающе похожее, если не то же самое.

Что на самом деле нужно считать редкостью — присутствие характерной порчи на Рэкласте или видимое её отсутствие в иных местах? Вместо того чтобы сетовать на проклятый континент, может, нам стоило бы считать неиспорченное благодатью?

Сначала я принялась изучать Атлас, чтобы вновь оказаться ближе к папе. Я не имела понятия о том, как близко подберусь к нему. Жаль, что к тому времени от его разума мало что осталось…

Оглядываясь назад, я понимаю, что слишком оптимистично относилась к Атласу и его значению для… ну, для всех. Только представь бесконечные миры, нетронутые ресурсы и свободное место для жизни.

Теперь я понимаю, что за всё это надо платить неподъёмную цену. Жить там — значит постоянно рисковать потерять голову. Атлас коварен и всегда добивается своего. Он дёргает за струны величайших желаний, одаривает образами возможного будущего, искушает… Я всеми силами стараюсь не последовать за своими обезумевшими друзьями…

Мы занимаемся важным и одновременно опасным делом. Прошу, если ты почувствуешь приближение сумасшествия, скажи об этом мне.

Я вернулась на Ориат вместе с одним из ранних флотов выживших. Помню как я радовалась возможности применить свои знания для доброго дела. Во время восстановления города мы наткнулись на золотое устройство. Позднее я узнала, что оно принадлежало моему папе.

Сперва я надеялась, что устройство поможет нам расселить людей, но позже мы наткнулись на Древнего. Стало ясно, что открываемые устройством порталы могут принести больше вреда, чем пользы. В обстановке полной секретности я набрала отряд изгнанников, которые побывали в Рэкласте и успели проявить себя в бою. Мы взялись запереть Древнего. Нам это удалось. В тот миг я почувствовала… неописуемое облегчение. Но…

Атлас оказался опасным местом. Он подтачивает тело и разум. По сравнению с ним даже Рэкласт — спокойный уголок. Мой отряд… Мои друзья… Путешествие слишком сильно сказалось на них. Искушение силой и властью постепенно заставило их потерять связь с реальностью.

Со временем эта участь постигла бы и меня.

Прости меня за грубость с порога, но таким появлением в Атласе можно было угробить всё человечество.

Меня зовут Зана. Некоторое время назад я отвела в Атлас группу изгнанников вроде тебя. От нас требовалось оградить наш мир от существа, прозванного Древним. Важность этого задания было трудно переоценить. Я набрала не абы каких изгнанников, а хороших бойцов, но нам всё равно пришлось нелегко. Мы смогли добиться своего. Мы победили Древнего. Только не смогли спасти… В общем, мы справились.

Я думала, что на этом всё закончилось, только… мои спутники продолжали… возвращаться. Они снова и снова входили в Атлас и вырезали целые миры. Не для спасения Ориата или исследований. Они просто… приходили убивать.

У Атласа есть возможность загадочным образом воздействовать на пришлых. Сначала я считала, что это Древний сводит людей с ума, но теперь знаю… Это делает сам Атлас. Я в этом уверена.

Но те изгнанники стали очень сильны… Я не придумала ничего лучшего, как уничтожить наш единственный путь наружу. Запечатала нас внутри и стала ждать смерти.

А вместо неё приходишь ты.

Когда проводишь столько времени в Атласе, основных навыков выживания начинает не хватать. Требуется мастер, который умеет добывать блага окружающего мира. В месте, где сама земля меняется день ото дня, выживать тяжело. И всё же Аль-Хезмин освоился там не хуже роа в грязи. Я не могу сосчитать, сколько раз он спасал нас, находя выход из бесконечных пещер с ветвящимися переходами или замечая следы опасных животных куда быстрее, чем это мог сделать любой другой.

Видно, наши похвалы ударили ему в голову, потому что Аль-Хезмин решил быть лучшим всегда и во всем. Если Дрокс приносил с охоты двух кабанов, он просто не мог не принести трёх. В бою он наносил самые быстрые и смертоносные удары, всегда делая это у нас на виду.

Его мания оттачивания техник и приёмов была нам очень на руку во время похода против Древнего, так что мы не имели ничего против. Но потом… она опустошила его до самого донышка. Он постоянно похвалялся, но вместе с тем отчаянно боялся оказаться в чём-то третьим или даже вторым. Он никогда не желал мне зла даже после наступления безумия, но умелые воины вроде Дрокса могли сильно ударить по его самооценке… Их столкновение было вопросом времени. Мы тихо снялись и ушли в глухой ночной час, но такому человеку не составляло труда выследить нас. Он ещё там, таится и наблюдает, поджидая случая нанести удар…

А ты не мираж? Я уже и сам не знаю.

В этих девственных и бескрайних землях всегда есть зелёный холм за горизонтом. Я был изгнан и остался ни с чем, но теперь обрёл место, где можно начать всё заново.

С исчезновением Древнего и Создателя мы сможем построить здесь королевство закона и справедливости. Сможем забыть о господстве жрецов, опиравшихся на силу оружия. Больше нам не придётся бояться власть имущих, потому что властвовать буду я, обеспечив всем и каждому равенство перед законом.

Пусть это и мечта, но у меня хватит сил сделать её явью. Каждая очищенная от чудовищ долина сможет принять людей, которых я когда-нибудь приведу сюда. Эти люди будут свободны, а я стану править ими, опираясь на уважение, а не на страх или религию.

— Дрокс Справедливый

Я бью сильнее и движусь проворнее с каждой пережитой схваткой. Я постоянно на грани достижения того славного течения битвы, при котором моя скорость станет превосходить туман. Я чувствую это в своих членах. Мои руки горят огнём, когда я рассекаю врага надвое. Вид призраков перестал иметь значение. Главное, что любой из них падает с одного удара и освобождает место для следующего противника.

До мечты рукой подать. Я почти могу схватиться за своё королевство. И я его получу, даже если буду вынужден драться вечно и без конца. В моём теле бурлит сила, от которой я словно вечно пьян. Мой народ получит новый дом.

— Дрокс Воитель

Изгнанник, я тоже успела побывать в сражениях, но Дрокс как никто другой чувствовал себя в бою как дома. Он не был главой отряда, но был командиром боевой группы. Когда в разгар битвы требовалось принять невообразимо сложное решение, Дрокс как-то умудрялся всегда найти верный ответ. Он провёл нас через множество стычек, которые мы и не чаяли пережить. На его лице постоянно красовалась тёплая ухмылка. Так он давал понять, что верит в нас.

Но в какой-то едва уловимый момент Дрокс перестал принимать решения для группы и стал всё больше думать о своей новой мечте. Его улыбчивость сменилась хмуростью. Он только и думал, что о своей больной идее создать королевство в Атласе. Дрокс стал холоден с Веританией и отдалился от остальных. Все его помыслы обратились к защите Атласа и насаждению закона. Из-за его одержимости мы могли попасть в беду, а этого я допустить не могла.

Когда я уводила группу, оставив его позади, Дрокс то ли не заметил нашего расставания, то ли не придал ему значения.

Этот так называемый «Атлас» действует мне на нервы. Когда Древний и Создатель сражались за свои владения, в этом был определённый жестокий смысл. Мы боролись с лжетворениями, созданными с понятной целью. Теперь эта цель исчезла, а здешние земли вернулись в состояние первичной податливой глины, которая стремится воплотить наши собственные желания, потворствуя нам и удовлетворяя нас.

Давным-давно, ещё до моего изгнания и задолго до постижения грубоватых взрослых реалий человечества, я побывала на карнавале в Теополисе и забрела в зал с зеркалами. В неровном свете факелов я увидела свои отражения. Они уходили в бесконечность, но не скрывались за горизонтом, а пропадали в темноте. Мои образы уменьшались и уменьшались, а я всё удалялась, оказавшись за спинами собственных копий.

Туманы Атласа сродни тем зеркалам. Тут нет влажной дымки и самой влаги, нет скрывающего и клубящегося покрова. Здесь есть только моя воля, мои мысли и ожидания, отражающиеся бесчисленными копиями в огромном, не поддающемся измерению пространстве. Чистое создание могло бы превратить это место в рай, но мы, смертные, пропитаны пороками.

В этом краю главным врагом становится желание.

— Веритания Строгая

Теперь я понимаю. Я должна стать средоточием морали этого места. Другие погрязли в своих неутолимых желаниях. Они пристрастились к своим иллюзиям и заплутали во мгле потворства страстям. От одной мысли о них меня начинает тошнить.

Я продолжаю биться с порождаемыми туманом ужасами, потому что должна держать их в узде. Чистота требует силы, без которой нельзя навести порядок в хаотическом мире. Я не позволю всяким Аль-Хезминам и Дроксам пестовать их мерзкие пороки.

Да. Я единственная, кто осталась свободной в этом зеркальном зале. Только я продолжаю мыслить здраво. Я должна вывести нас отсюда, пока не стало слишком поздно… Ведь только я способна нас спасти.

— Веритания Непорочная

С первой же встречи Веритания показалась мне человеком-парадоксом. Она была тихой, замкнутой, едва ли не отшельницей. С другой стороны, она считала себя обязанной помогать другим и следовать принципам гуманизма, которыми делилась с нами у костра. Раньше она заботилась о голодных, обездоленных, бездомных, пьющих и рабах, помогая всем без разбора. По факту, её отправили в изгнание именно за благотворительность. Слишком активная поддержка угнетаемых маракетов и каруи здорово разозлила влиятельных граждан Ориата.

Во время исследований Атласа светлая голова Веритании не раз выручала нас. Благодаря ей мы смогли растянуть наши ограниченные припасы на непредусмотренный мной срок, избежали бесполезных споров и сберегли силы для действительно важного. Она раньше других замечала надвигающуюся беду и помогала нам избежать её.

Но её разум, как и разумы остальных, вскоре сломался под весом Атласа. Некогда милосердная Веритания стала свысока относиться к каждому встречному. Никто, за исключением разве что Дрокса, не мог угнаться за её постоянно растущими стандартами. Когда мы расстались с ним, вскоре ушла и она. При нашей последней встрече она обвинила меня в наркотическом пристрастии к тайнам Атласа. Сказала, что я бегаю за ними, чтобы забыть о потере папы. После такого укола я как-то потеряла желание снова с ней встречаться.

Как и многие другие, прежде верные жрецам граждане, Бэран испытывал некоторое презрение к своим бывшим единомышленникам. Мы сблизились на основе общей нелюбви к Владыке. Много раз мы засиживались до глубокой ночи, обсуждая темы пересечения науки и духовных поисков… не забывая и про их конфликт.

Я была склонна соглашаться с мирской позицией Веритании о том, что люди должны нести ответственность за свои действия. Бэран же оставался набожным и считал, что вера в бога необходима для верных моральных суждений. Несмотря на все действия жрецов, он так и не поколебался в своей вере.

Мы не всегда приходили к согласию, но уважали мнение друг друга. Конечно, с появлением безумия всякое уважение испарилось. Ему на смену пришли лихорадочные споры и переход на личности. Отряд всё уменьшался, а он подыскивал причины усомниться в каждом из ушедших. В последней перебранке перед окончательным разрывом он обвинил меня в прислуживании демону тени. Якобы тот подослал меня, чтобы увести Бэрана с истинного пути…

Так я и осталась одна.

Вот оно как. Бэрана не спасти. Цезерий… понимала, какую цену придётся заплатить? Она знала, на что обрекает моего брата? Я искренне сопереживаю ей из-за того, как далеко ей пришлось зайти в попытках спасти отца, но вот к чему это привело. Мы бросили моего брата пребывать в вечном безумии. И ведь ничего не исправишь, а всё равно больно.

Они бросили меня. Оставили, когда я нуждался в них.

Я помню, как свет был проглочен шаром тьмы. Замершее время. Помню, как его руки вытянулись, чтобы за что-нибудь зацепиться. Отчаяние. Помню, как шагнул вперёд. Я не думал о себе или Ориате. Я думал о своих друзьях, братьях и сестрах, жизни которых зависели от меня. Помню его сжимающую холодную хватку, когда проскользнул туда.

Я помню… стекло. Себя в стекле. Я не мог пошевелиться. Не мог говорить. Но мог всё видеть. Я видел всё. Видел всех. Видел их уход. Её уход. Всё произошло так быстро. Тысяча дней и ночей промчалась, будто один сполох. Потом…

Ничего. Я ничего не чувствовал. Ни печали, ни гнева. Ни радости. Ни боли. Ни удовольствия. Я был свободен. Волен идти туда, куда вздумается. Волен желать. Волен смотреть на вселенную и понимать, что это такое.

Пустота.

Он замолчал. Спустя долгое время он всё-таки замолчал, прекратив своё безумное бормотание.

Оно проникало повсюду. Куда бы мы ни шли, где бы ни прятались и ни искали уединения, всюду слышалось это бормотание. Мы даже пробовали разделиться, но его голос оборачивался вокруг голов подобно змее и выдавливал любую мысль, превращая её в искорёженные образы. Из-за этого постоянного шума я не слышу шёпот Господа.

Я не смею к нему приближаться. Я хочу только вырваться из этой тюрьмы и наказать дерзкую еретичку Зану за её глупость. Потом я, наверное, вернусь сюда с войском и захвачу Атлас. Разве создание страны во имя Бога будет не лучшим проявлением веры? Что случится потом? Что нашепчет мне Бог.

Он показал мне дверь. Камни. Находимые ими пути. Мне осталось подобрать правильный ключ.

Господь всемогущий, я Твой слуга. Я Твой меч. Я Твой телом, разумом и душой. Клянусь, что я поднесу Тебе всё, что пожелаешь.

— Бэран Благословлённый

В каждом камне Хранителя заключено невообразимое количество информации, накапливаемой со времён начала исследования Атласа. Изгнанники пытаются спрятаться от нас, поэтому обязательно уйдут глубже и заметут следы. Но заключённые в камнях души знают много местных дорог.

А я знаю, где в Атласе можно использовать такие камни, чтобы открыть искомые пути. Показывай регионы Атласа, которые хочешь изучить поподробнее. Я смогу использовать камни, чтобы находить там давно сокрытые места. Но будь начеку, потому что камни Хранителей усиливают всё, что оказывается рядом. Кроме того, они наверняка привлекут наших прячущихся врагов.

С Атласом что-то происходит, изгнанник. Когда ты поместил в крепость четвёртый Камень Хранителя, что-то отозвалось. Буря на горизонте... ручей становится рекой... я не склонен к метафорам, но я не знаю, как ещё описать трескучее ощущение силы в воздухе. Если Атлас - это дремлющий гигант, то неизвестная нам сила его медленно пробуждает.

Нет… Сирус всё ещё жив? Боги, я считала его мёртвым! Когда мы запечатали Древнего, на него пришёлся основной выброс энергии. Как он выжил?

Сирус командовал отрядом изгнанников, который я набрала. Я заметила его ум, решительность и воинское мастерство ещё до того, как мы вместе отправились в Атлас. Мы… сблизились. Я была потрясена его исчезновением вместе с Древним. Сперва я решила, что другие изгнанники тоже бросились его искать, но… возможно, они знали, что он остался жив.

У меня страшное предчувствие. Возможно, Сирус как-то связан с безумием остальных изгнанников. Или стал таким же сумасшедшим, как они. Мы должны найти и остановить его. Если прочие пытаются выбраться наружу, он тоже будет пробовать сбежать.

Тебе нужен Атлас? Забирай. Он твой. Но Ориат? Ориат я выжгу дотла. Может, страдания моих земляков пробудят хоть что-то в моей душе.

Зана, ты бросила меня там… в Атласе, века назад… Я всего лишь хотел снова что-то почувствовать…

Человек, которым был Сирус, и сущность, уничтожившая наши дома, отличаются друг от друга как день от ночи. Что бы ни произошло с ним после запечатывания Древнего, оно выкрало саму его суть. Когда Сирус вернулся, он вернулся не весь. В нём не хватало этой главной частицы.

Ещё не так давно я могла бы хранить надежду, что мы найдём эту недостающую деталь, что настоящий Сирус дрейфует сквозь Атлас в ожидании, пока мы найдём его и вернём домой.

Теперь я уже не питаю надежд. Должно быть, Атлас выветрил и эту часть меня.

Это была последняя соломинка. Авангард организовал крупнейший исход в истории… Сотни кораблей… после которых Ориат опустел. После диктата жрецов, подавления при Невинности, устроенной Китавой бойни и итогового разрушения Сирусом стало понятно, что наш островок не подходит для жизни людей. Кое-кто даже называл его проклятым, хотя частично в его бедах виноваты мы сами.

Какая ирония, что теперь народ Ориата зависит от каруи, которых мы делали своими рабами. Я всегда говорил, что если пинать роа в зад, однажды он лягнёт тебя в голову. Но я недооценил благородство наших новых хозяев. Они изменились после смерти своих богов… да и мы изменились после ухода наших. Я никогда не был верующим, но чувствую это. Теперь мы сами по себе.

Мы должны действовать вместе и сообща встречать будущее…